• Ориенталистика
• 2018 год
• Том 1, № 1

• Хунайн ибн Исхāк ал-'Ибāдӣ (809-873)
• Георгий Хировоск
• греческий язык - грамматика и обучение
• греческий язык Псалмов
• арабский язык - грамматика и обучение
• Византия
• средневековый греческий язык
• Абӯ-л-Хасан ибн ал-Бахлӯл (X в.)
• Ḥunayn b. Isḥāq al-'Ibādī (809-873)
• George Choeroboscus
• Biblical Greek language
• Arabic language - Grammar and study
• Byzantium
• Medieval Greek language
• Abü al-Ḥasan ibn al-Bahlūl
• active in the 10^th century

Введение

Толковый сирийско-арабский словарь Бар Бахлула - уникальное явление сириискои лексикографии. Написанныи в Х в., он по праву заслу­жил эпитет «самого полного и ценного» [1, с. 152]. О его авторе, несторианском епископе Ишо' Бар Бахлуле (по-арабски ل بن الحسن اب Абу-л-Хасан ибн ал-Бахлул), известно немногое. Он родился в Анве, примерно в 60 км к северу от Багдада. Известно, что он играл заметную роль в избрании католикоса Абдишо' I в 963 г. Помимо словаря, он написал также сочине­ние, озаглавленное «Указания» [2; 3], где-то между 942 и 968 гг.

Славу Бар Бахлулу составил, бесспорно, его словарь. Озаглавленный по-сирийски как «Лексикон, или Толкование значений сирийских и гре­ческих слов» [4, pp. 1-2], он базируется на громадном количестве источ­ников и дошёл до нашего времени в большом количестве рукописей. Известно, что его дополняли и после смерти автора. В оригинальной форме словарь Бар Бахлула до наших дней, к сожалению, не сохранился. Несмотря на это, можно сказать, что «Лексикон» очень отличался от дру­гих национальных сирийских словарей, как современных, так и более поздних и, в частности, словаря Ишо' Бар 'Алй¹ (IX в.) [1, с. 152; 5, p. 63], с которым у него, впрочем, много «параллельных» лемм². Отличие это - многочисленные транслитерации личных форм греческих глаголов - проходит по всем рукописям лексикографического труда Бар Бахлула. Количество этих транслитераций достигает нескольких сотен (688 форм!), однако на этот факт, кажется, никто из исследователей творчества сирийского лексикографа не обратил должного внимания. Мне представляется, что эта особенность является ключевой для уяснения источниковедческой базы, на которой зиждется «Лексикон», а также позволяет сделать далеко идущие выводы относительно переводческих приёмов самого выдающегося из переводчиков с греческого на араб­ский, Абу Зайда Хунайна ибн Исхака ал-'Ибадй.

Глагольные леммы словаря Бар Бахлула, их источник и методы его определения

Важность лемм, содержащих транслитерированные сирийским пись­мом греческие глаголы, трудно переоценить: личные формы глаголов не могут быть иностранными заимствованиями и поэтому их наличие в словаре «иностранных слов», каким в значительной мере является «Лексикон», должно по меньшей мере озадачить исследователя. Если транслитерации имён существительных, прилагательных, предлогов, причастий и наречий легко могут быть заимствованиями из другого языка³, то транслитерации личных форм глаголов таковыми не могут являться никогда⁴. Известно, что иноязычные слова, попадая в новый язык, ассимилируются им. Они утрачивают свои изначальные черты, прежде всего фонетику, и, главное, начинают подчиняться законам ново­го языка, прежде всего, нормам словообразования. Личные формы глаго­лов, подчиняющиеся правилам словообразования исходного языка, не могут подчиняться правилам словообразования нового языка. Поэтому они не могут быть перенесены без изменения в новый язык, за исключе­нием разве что инфинитивов, как, например, «я не могу дормир в потём­ках» (Пушкин, «Дубровский»)⁵.

Изложенные выше наблюдения дают достаточно оснований, чтобы предположить, что транслитерации личных форм греческих глаголов, помещённые в «Лексикон» Бар Бахлула, вовсе не заимствования, полу­чившие «права гражданства» в сирийском языке, а фрагменты перевода какого-то греческого текста, автоматически перенесённые в это лекси­кографическое сочинение. Следуя необходимости подчиняться алфавит­ному порядку, перевод этот в какой-то момент был, видимо, «раскассиро­ван» и оригинальные греческие слова, снабжённые объяснениями на сирийском и арабском, оказались включёнными в «Лексикон». Определить этот греческий текст, на первый взгляд, не составляет особого труда. Единичные употребления глаголов⁶ наряду с очевидными ἅπαξ λεγόμενα позволяют заключить, что транслитерации личных форм гре­ческих глаголов, помещённые в «Лексиконе», позаимствованы из грече­ского перевода семидесяти толковников библейской Книги Псалмов⁸.

Однако эта догадка, будучи подвергнутой проверке по греческому тексту Книги Псалмов, не выдерживает никакой критики. По непонят­ным причинам «за бортом» остались многие другие формы и, в частно­сти, прочие ἅπαξ λεγόμενα из греческого текста Книги Псалмов, которые по логике должны были бы быть включены в перевод⁹. Дальнейший анализ личных форм греческих глаголов приводит к неожиданным результатам. Так, оказывается, что личные формы греческих глаголов, представленных в словаре Бар Бахлула, будучи отсортированными по грамматической латинской номенклатуре, принятой для греческого языка (Praes Ind. Act., Impf. Ind. Act. и т. д.), на конкретных примерах иллюстрируют всю разветвлённую систему словоизменения греческого глагола. В соответствующих леммах словаря можно найти примеры всех возможных спряжений греческого глагола¹⁰, его времён¹¹, наклонений¹², залогов¹³, представленных во всех лицах¹⁴ и числах¹⁵, за исключением двойственного. В греческом языке в современной номенклатуре¹⁶ извест­ны два спряжения, восемь времён, пять наклонений, четыре залога и т. п., что уже даёт свыше сотни форм, число которых резко увеличится, если помножить их на количество лиц в единственном и множественном числах. Разумеется, одни формы, например, аорист страдательного зало­га (на -θη-), встречаются чаще, чем относительно малоупотребительный плюсквамперфект, но общая картина от этого не меняется.

Вывод напрашивается сам собой: «Лексикон» Бар Бахлула содержит расположенный по порядку сирийского алфавита список разнообраз­нейших форм, иллюстрирующих греческое глагольное словоизменение.

В пределах одного текста эти формы могли существовать или как грам­матический комментарий, или как учебные парадигмы, что сразу выдаёт дидактический характер исходного текста. Именно поэтому источник этих необычных словарных лемм надлежит искать среди византийских учебников греческого языка.

Даже беглый обзор известных к X в. византийских дидактических сочинений, целью которых было обучение классическому греческому языку, позволяет выделить «Грамматические разборы» [11], т. е. Έπιμερισμοί (по-латыни partitiones) Георгия Хировоска, построенные на примерах из Книги Псалмов. Несмотря на то что о самом Георгии не известно практически ничего, включая даже век, в котором он творил¹⁷, само его сочинение пережило столетия. «Прикладная грамматика грече­ского языка», как точно определил его французский византинист П. Лемерль [12, p. 252], активно использовалась в византийских учебных заведениях даже спустя несколько сотен лет после смерти её автора - в XI и XII вв. [16, S. 162]. Будучи основанными на религиозных текстах, «грамматические разборы» имели также прямое отношение к светской литературе, так как общая лексика религиозных и светских сочинений была, в принципе, одна и та же [17, p. 135]. Вдобавок религиозные тек­сты, как явствует из сочинений самого Хировоска, были к тому же сильно «разбавлены» цитатами из Гомера. Последнее автоматически приводило к тому, что учащийся наряду с общей, практически повседневной лекси­кой постигал особенности гомеровских слов и выражений, совершен­ствуя, таким образом, традиционное византийское образование.

Сравнение глагольных форм из «Лексикона» Бар Бахлула с греческими леммами из «Грамматических разборов» Георгия Хировоска позволяет с уверенностью сказать, что «Грамматические разборы» и явились в конеч­ном счете источником словарных лемм Бар Бахлула. Свидетельств этому множество. Уже один перечень точных совпадении¹⁸ содержит свыше двухсот примеров¹⁹. Помимо чисто лексических совпадении налицо также другие, например, орфографические. Так, Хировоск комментирует форму будущего времени (Futurum primum) от глагола «петь»: ᾄσω [11, p. 122.34]. Непроизносимая по-гречески йота подписная (iota subscriptum), стоящая под альфой (ᾳ) в случае написания слова заглавными буквами (а имен­но так по традиции организованы параграфы в византииских рукописях), становилась «приписнои» (iota adscriptum), т. е. писалась не под альфой, но рядом с нею: ΑιΣΩ, оставаясь тем не менее непроизносимой Примечательно, что в ориентированных, в общем, на точную фонети­ческую передачу транслитерациях греческих глаголов «Лексикона» эта непроизносимая йота оказалась также отражена на письме: сир. [4, p. 139.19]²⁰, что автоматически делало ее произносимой

Георгий Хировоск или Хунайн ибн Исхак?

Насколько известно, сочинение Хировоска, в отличие, например, от «Ремесла грамматика» Дионисия Фракийца [18], не зафиксировано в пере­водах ни на арабский, ни на сирийский языки. Скорее всего, это так было на самом деле: греческая грамматика, написанная для говорящих по-гречески и содержащая не учебный текст и тренировочные парадигмы, а простран­ные толкования и этимологии, не была тем текстом первой необходимости (какими были, например, сочинения по медицине и философии), который должен был быть переведён на языки соседей. Тот факт, что не все леммы из «Грамматических разборов» отражены в «Лексиконе»²¹, а также то, что Бар Бахлул никак не упоминает Хировоска среди своих источников, - это дополнительные подтверждения тому, что материал византийского грам­матиста был использован опосредованно. Скорее всего, леммы Хировоска оказались в «Лексиконе» Бар Бахлула через посредство какого-то иного источника, который, в свою очередь, основывался на материале Хировоска. Дополнительное свидетельство в пользу этого - большое количество неполных соответствий лемм из «Лексикона» Бар Бахлула аналогичным леммам из «Грамматических разборов»²². Подобных лемм около сотни, и соответствий им в рукописях, по которым делались издания «Грамматических разборов» Хировоска, обнаружить не удалось.

Определить этот источник лемм Хировоска помогает одна особен­ность: система ссылок, которой пользовался Бар Бахлул. Ссылки эти были обязательны. В «Лексиконе» прямо или косвенно использованы сочине­ния нескольких десятков авторов [4, vol. 3, рp. XIII-XXIV], главными из которых, как отметил в предисловии автор, явились Григорий Нисский, Бар Дашандад, Захария Марвази, Йуханна бар Сарабийун, епископ Тахлы Даниил Гарамейский, Хенанишо' Бар Сарошва и, конечно, Хунайн ибн Исхак (ум. 873). Авторство большинства лемм дотошно оговорено. Более того, оговорены особо даже случаи использования более чем одной руко­писи одного и того же сочинения. Бар Бахлул использовал также специ­альные пометы-сокращения, при помощи которых он вводил разночтения, как-то: «в другой рукописи», «в двух рукописях», «в старейшей руко­писи» и т. п. [4, vol. 3, p. VI]. Однако, наряду с этим, существует значительное количество лемм, которые в «Лексиконе» не сопровождаются указанием на источник. Впрочем, анонимность эта только кажущаяся и специально оговорена в предисловии: по собственным словам Бар Бахлула, те леммы, где не стоит указание на источник, взяты «из [сочинений] господина Хунайна» [4, p. 2.20-22], т. е. Хунайна ибн Исхака.

Анализ ссылок на источники, которыми сопровождаются транслите­рации греческих глагольных форм, сведённых в «Лексиконе» Бар Бахлула, обнаруживает интересную особенность. Так, из 688 лемм 352 снабжены пометой «как сказал Бар Сарошва», а 333 не имеют вообще никакой поме­ты и формально являются «анонимными», на авторство ещё двух глаголь­ных лемм указано как «Сергий [из Рейшаны]», а одна-единственная гла­гольная лемма отнесена непосредственно к «господину», т. е. Хунайну ибн Исхаку. На этом основании можно считать, что глагольные леммы в «Лексиконе» Бар Бахлула взяты из сочинений Бар Сарошвы и Хунайна.

Здесь надлежит сказать несколько слов о Хенанишо' Бар Сарошве, ссылка на сочинения которого вводится как сир. сир. ܒܪܤ и ܒܪܤ ܐܝܟ .Он был младшим современником Хунаина ибн Исхака или жил где-то около X в. и занимал епископскую кафедру в городе Хире²³, городе, где, кстати, родился сам Хунаин. Из написанного им известен толковыи словарь под названи­ем «Пользы» [1, с. 162], в основе которого также лежал словарь Хунаина [1, с. 149, прим. 3]. К сожалению, словари Бар Сарошвы и Хунаина как самостоятельные сочинения до наших днеи не сохранились, что не позво­ляет прямо сопоставить их с «Лексиконом» Бар Бахлула. Известно, однако, что Бар Сарошва очень интересовался греческим языком, что делает его обращение к творчеству самого значительного переводчика с греческого на арабскии, и к тому же его земляка, Хунаина ибн Исхака вполне законо­мерным. Мы не знаем, из какого из четырех лексикографических сочине­нии Хунаина²⁴ могли были быть выписаны транслитерации личных форм греческих глаголов. Судя по их названиям, ни один из них в полнои мере не подходит для того, чтобы включать в себя глагольные леммы. Исключение, быть может, мог составить «Краткии лексикон»²⁵, однако и здесь нельзя быть ни в чем уверенным, так как до наших днеи он не дошел.

В силу того что авторство глагольных лемм «Лексикона» Бар Бахлула одновременно восходит к Бар Сарошве и Хунайну, у нас есть основания считать, что изначально все они были собраны в каком-то сочинении, не обязательно словаре, написанном Хунайном ибн Исхаком. То, что эти леммы были изначально собраны не в словаре, очевидно. Сравнение сло­варей Бар Бахлула, и Ишо' Бар 'Алй, которые оба компилировали словари Хунайна, показывает, что одни и те же неглагольные леммы (имена, при­частия, наречия и т. п.) встречаются в обоих памятниках, притом что глагольных лемм в словаре Бар 'Алй нет.

То, что изначально леммы принадлежали одному тексту, написанно­му Хунайном ибн Исхаком, также очевидно:

а) так называемые анонимные (однако, согласно замечанию Бар Бахлула, на самом деле взятые из сочинения Хунайна) леммы ни по типу материала, ни по композиции не отличаются от лемм с пометой «как сказал Бар Сарошва». Более того, нередко один и тот же греческий глагол оказывается «разбит» по леммам этих двух категорий²⁶. В особенности показательны два случая, когда одна и та же форма греческого глагола или снабжена пометой «Бар Сарошва», или таковой вовсе не имеет²⁷ и, следовательно, восходит прямиком к Хунайну;

б) одна из рассматриваемых глагольных лемм имеет прямое указа­ние на то, что она взята из сочинения Хунайна²⁸;

в) леммы, относящиеся к сочинениям Бар Сарошвы и Хунайна, в ряде случаев идут не вперемежку, но «блоками»²⁹. Это говорит о том, что в рас­поряжении Бар Бахлула, скорее всего, были два дефектных списка, кото­рые тем не менее дополняли друг друга. Один был сочинением Бар Сарошвы, построеннном на материале Хунайна, а другой - самого Хунайна.

Практическая грамматика греческого языка и утерянное сочинение Хунайна ибн Исхака

Из какого же сочинения Хунаина Бар Сарошва, а затем и Бар Бахлул могли позаимствовать леммы, содержащие транслитерации греческих глагольных форм сириискими буквами? Перу Хунаина принадлежат несколько сочинении по грамматике сирииского языка [1, с. 149], кото­рые дошли до наших днеи в составе грамматик позднеиших авторов. Поскольку в нашем случае речь идет о греческом глагольном словоиз­менении, указанные сочинения Хунаина, по-видимому, отношения к проблеме не имеют. По счастью, средневековые арабские библиографы среди трудов Хунаина упоминают также сочинение в двух главах, оза­главленное ن مذهب على االعراب ا что по-русски буквально значит «О правилах ираба согласно воззрениям греческих ученых» [19, vol. 1, p. 197.24]. Впрочем, до наших днеи это сочинение не сохранилось.

Перевод и толкование этого арабского названия непросты и требуют обстоятельного комментария. Менее всего понятно употребление здесь слова и'раб. Это термин традиционной арабской грамматики, обозначаю­щий изменение в конечной позиции слова в зависимости от изменения синтаксических конструкций. Им описывают изменение в конечной позиции слова применительно к категориям имён и глаголов. Поэтому, начиная с XIX в., учёные вслед за Адальбертом Мерксом [18, p. 106] пере­водят его применительно к данному контексту как «флексия»: De legibus flexionis secundum Graecam doctrinam³⁰. Примечательно, однако, что в том, что касается изменения в конечной позиции глаголов, явление ираба относится исключительно к формам так называемого настоящего времени -мудари'. Термин и'раб не применяется к глагольному словоиз­менению в так называемом прошедшем времени - мадй [19, p. 65]. По сохранившимся отрывочным сведениям видно, что средневековые араб­ские учёные Ибн ан-Надйм и ал-Бйрунй, который, кстати, самостоятель­но выучил греческий язык, использовали термин и'раб для описания изменения исключительно греческих имён [20, p. 22; 21]. Последний, в частности, объяснял окончание греческих существительных и прилага­тельных -ος как «греческий и'раб». Возникает вопрос: если наши транс­литерации личных форм греческих глаголов взяты из упомянутого выше утерянного сочинения Хунайна или восходят к нему, то почему Хунайн использовал термин и'раб для описания греческих глаголов в прошедших временах (имперфекте, перфекте и аористах), которых в нашем списке насчитывается несколько сотен и которые, как правило, переведены на арабский также формой так называемого прошедшего времени, т. е. мадй? Простой ошибкой Хунайна объяснить это невозмож­но. Хунайн - признанный специалист в области грамматики сирийского языка, лексикограф, знаток греческого и арабского - просто не мог не знать об этой специфике и'раба, «одной из характеристических особен­ностей, сообщивших оригинальность грамматической системе арабов» [22, с. 55]. С натяжкой можно было бы усматривать в употреблении в этом контексте термина и'раб соответствие греческому κλίσις, т. е. «мор­фологическому изменению», которым в Средние века иногда описывали как глагольное, так и именное словоизменение [19, p. 65, note 71]. Однако это натянутое объяснение также не может быть удовлетворительным.

Тем не менее именно семантика слова и'раб проливает свет на это затруднение. Помимо узкого терминологического значения, слово и'раб имело и другое - «ясность» и являлось синонимом слова байан [19, p. 63, note 57]. Средневековые теоретики арабскои грамматики упо­требляли его в том же значении, в котором средневековые теоретики греческои грамматики использовали слово ελληνισμός [23, section 5] и которое близко нашему выражению «русским языком тебе говорю!» или немецкому verdeutschen в смысле verdeutlichen. Национальные араб­ские словари, в частности Лисан ал-'араб, так толковали слово и'раб: ةّنت له حتً إذا بيإعرابا له أعربت . Речь дословно идет об объясне­нии, т. е. о том, чтобы ликвидировать «мешанину», буквально «разложив все по полочкам». Примечательно, что в этом значении слово и'раб ока­зывается полностью идентично греческому έπιμερισμός, которое при­менительно к науке о языке также означает «разделение по разрядам», «разложение на составные части» предложения или отдельного слова³² и вполне может быть синонимичным термину «морфология». Здесь уместно вспомнить, что учебник Георгия Хировоска, о котором шла речь выше и которыи, как я старался показать, лежал в основе глагольных лемм «Лексикона» Бар Бахлула, как раз и назывался Έπιμερισμοί³³. Если поразительное сходство значении слов и'раб и έπιμερισμός неслучаино, то в этом случае название утраченного сочинения Хунаина o греческои грамматике приобретает ясныи и конкретныи смысл.

Являясь своего рода «библиотечными шифрами»³⁴, т. е. условными обозначениями тематики, «жанра», а также и авторства, названия араб­ских сочинении трудно поддаются переводу, но зато хорошо поддаются толкованию. Не составляет исключения в этом смысле и название уте­рянного сочинения Хунаина. Будучи рассмотренным с позиции «библио­течного шифра», оно свидетельствует о том, что вводимое им сочинение: а) относилось к разряду «сведении о древних греческих ученых», б) было написано в «жанре» ахкам, в) содержало разного рода грамматические разъяснения в отношении греческого языка, а не ограничивалось описа­нием того явления, которое арабские грамматики определяли термином и'раб. Последнии в данном случае понимался гораздо шире - как составные части отдельного слова или, выражаясь сегодняшним языком, морфоло­гия. Подтверждение такому пониманию находим в толковании греческого слова «грамматика», с которым мы также встречаемся в «Лексиконе» Бар Бахлула. Там, в частности, сказано, что «грамматика» - это ан-нахв (уче­ние о частях речи и предложения) и ал-и'раб (разъяснение частеи слова) [4, p. 512.3]. В однои из рукописеи «Лексикона» слово ал-и'раб получило дополнительное разъяснение, очевидно, с целью избежать кривотолков и упреков в незнании терминологии: «а значение ал-и'раб есть ал-байан». То же самое повторено и в другом месте «Лексикона» [4, p. 520.2].

Таким образом, налицо следующие факты:

а) содержащиеся в «Лексиконе» Бар Бахлула транслитерации грече­ских глаголов - не просто словарные леммы, а иллюстрация системы греческого глагольного словоизменения;

б) эти транслитерации напрямую восходят к «практической грамма­тике греческого языка» Георгия Хировоска;

в) определён их автор, который ввёл их в арабскую и сирийскую культурные традиции; им был Хунайн ибн Исхак;

г) известно лишь одно сочинение Хунайна, в котором рассматрива­лись вопросы греческой грамматики (морфологии), упомянутое выше AxiKCiM ал-и'раб.

Заключение и выводы

Приведённых фактов достаточно, чтобы заключить, что транслитера­ции греческих глагольных лемм есть часть считавшейся утерянной прак­тической грамматики греческого языка, которую Хунайн написал, основы­ваясь на популярном византийском учебнике. Переводы на сирийский и арабский языки, сопровождающие транслитерации греческих глаголов, показывают, каким образом Хунайн обработал исходный текст Георгия Хировоска. Пространные рассуждения из области греческой этимологии, которые, без сомнения, были интересны византийским студентам, он опу­стил. Вместо них он дал сухие, но точные переводы, служащие практиче­ским целям: изучению греческого языка иностранцами. Иллюстрацией может служить, например, лемма Συνήχθησαν применительно к Пс 2:2: παρέστησαν οἱ βασιλεῖς τῆς γῆς καὶ οἱ ἄρχοντες συνήχθησαν ἐπὶ τὸ αὐτὸ. В издании она занимает почти две страницы текста, в то время как в «Лексиконе» она лишь переведена, точно и сухо, как «собрались»³⁵.

Хунайн гениально воспользовался дидактическими преимущества­ми, которые предоставляла Книга Псалмов. Примером служит то, что он часто повторяет одну и ту же форму греческого глагола, например, Futurum Indicativi Activi 3P Pl, однако используя различные корни³⁶. Он никогда не сокращает количество примеров, но даже, кажется, увеличи­вает их по сравнению с теми, которые зафиксированы у Хировоска. Эта повторяемость зиждется на композиционных особенностях текста Псалмов, так называемом параллелизме членов. Под ним понимают обя­зательное объяснение одного понятия через ряд синонимов, ср.: «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих изгладь беззаконие моё» (Пс 50:1). Этот факт был давно и по досто­инству оценён византийскими (да и не только ими одними) педагогами как великолепный учебный материал. Изучение одной глагольной формы автоматически влекло за собою знание сходных форм, которые обычно находились в пределах одного стиха.

Суммируя результаты исследования, можно сказать, что «Лексикон» Бар Бахлула содержит сведения из практической грамматики греческого языка, составленной Хунайном ибн Исхаком, которая до сего дня считает­ся утерянной. По-арабски она называлась Axikcim ал-и'раб, что можно истолковать как «Правила объяснения частей слов» или даже как «Морфология». Материал для неё - примеры из Книги Псалмов и их объ­яснения- Хунайн позаимствовал из «Грамматических разборов» Георгия Хировоска. О времени и причинах создания учебной греческой граммати­ки Хунайном открыто нигде не сказано. Однако отобранные им формы транслитерированных греческих глаголов, иллюстрирующие возможно­сти перевода сложных греческих времён вроде аористов, имперфекта и перфекта на сирийский и арабский языки, дают достаточно оснований полагать, что Хунайн составил её в первую очередь для себя самого. Вероятнее всего, это произошло, когда он находился «в стране румов», куда бежал, будучи изгнанным из семинара Ибн Масавейха. Пребывание «за границей» Хунайн использовал, чтобы выучиться медицине и заодно греческому языку, которого до этого толком не знал. Вероятно, при помо­щи своего учителя греческого языка и по материалам учебника Хировоска Хунайн составил парадигмы спряжений. По арабской традиции, чтобы выучить язык, эти образцы нужно было зазубрить; судя по тому, как Хунайн овладел языком, он так и сделал. Предварительный анализ негла­гольных транслитераций греческих слов, равно как и грамматической терминологии³⁷ из «Лексикона», также подтверждает это предположение.

Изучение греческого языка на арабском Востоке, даже в эпоху так называемого переводческого движения VIII-X вв., не было повсеместным явлением и являлось уделом ограниченного круга учёных. Именно поэто­му полный текст учебника Хунайна был, вероятно, достаточно рано уте­рян. О наличии иных учебников греческого языка в арабской среде в это время мне не известно. Как бы то ни было, открытие материалов, на кото­рых строился учебник Хунайна, видится делом первостепенной важности. В нашем распоряжении оказывается список греческих слов с переводами на сирийский и арабский языки. Такие списки в оригинале более не известны: обычно они создаются самими исследователями путём сравне­ния дошедших до нас переводов греческих сочинений на арабский с грече­скими оригиналами. Излишне говорить о том, что «воссозданные» таким образом списки в высшей степени гипотетичны и поэтому неточны: до нашего времени не дошли не только оригинальные автографы переводов, позволяющие судить о выборе переводчиком слов и выражений, но и их оригиналы, т. е. тексты, которые непосредственно переводились. Нередко такие оригиналы возникали не в греческой, а в арабской языковой среде. Известно например, что в ряде случаев, особенно когда собственные гре­ческие оригиналы были дефектны, переводчики составляли «критиче­ские издания» греческих текстов на основании имеющихся у них рукопи­сей, как греческих, так и сирийских. К этому приёму прибегал и сам Хунайн. Конечно, такие «оригиналы» не могли иметь ничего общего с текстами, изначально написанными греческими авторами.

Результаты исследования греческих слов, содержащихся в трансли­терации в «Лексиконе» Бар Бахлула, поэтому дают исследователям зна­чительные основания и возможности воссоздать реальный, а не гипоте­тический греческий словарь, которым пользовался сам Хунайн, а впо­следствии и его ученики, и получить более детальное представление о механизме, который помогал им интерпретировать особенности грече­ской грамматики средствами национальной арабской грамматики. Уяснение этих особенностей до сих пор является одной из первоочеред­ных задач, которые ставят перед собой исследователи переводов с грече­ского языка на арабский в VIII—X вв. Полная их картина позволит с боль­шим основанием судить о возникновении и бытовании корпуса того значительного количества греческих естественно-научных и философ­ских сочинений, которые фактически и послужили основой для «ренес­санса» античной культуры в средневековом исламе.