• Ориенталистика
• 2019 год
• Том 2, № 2

Работа В. П. Андросова «Очерки изучения буддизма древней Индии» вышла очень своевременно. По всем признакам, в том разделе буддоло- гии, который занимается изучением раннего буддизма, наметились тен­денции к смене исследовательской парадигмы, а это не может не повли­ять на буддологическую науку в целом. При таких обстоятельствах поле­зен ретроспективный обзор исследований, которые проводились в этой области последние 30-50 лет. Именно такого рода обзору и подведению итогов посвящена работа В. П. Андросова. Разумеется, она не охватывает данную тему в полном объеме. Это невозможно, да и не нужно. При отбо­ре тем для своего обзора автор выбирает из них наиболее, с его точки зрения, перспективные, но нередко, одновременно, и наиболее болез­ненные, те, в которых накопилось немало противоречий, мешающих нормальному развитию дисциплины. 

Исследование состоит из двух частей. Первая часть посвящена зарож­дению и истории индийского буддизма, обрисованных в общих чертах в пяти очерках. Очерк 1 «Ранний буддизм: созидание дхармы (закона), смыслов учения и образа Будды» касается разнообразных актуальных проблем раннего буддизма, от страноведческих и методологических до конкретных проблем образотворчества Будды Шакьямуни и связанной с ним «житийной» литературы. Отдельной темой является вопрос о дати­ровке нирваны Будды. Очерк 2 «Доктрина махаяны и место философии в буддизме» рассматривает источниковедческие и методологические проблемы именно буддизма махаяны, имеющие свою специфику. Очерк 3 «Нагарджуна - “второй Будда”: жизнь и творчество» рассматривает специ­фические проблемы, связанные с изучением работ Нагарджуны и «житий­ной» литературы. Очерк 4 «Буддийский тантризм и тантры наивысшей йоги» посвящен тантрическому буддизму и его текстам, их систематиче­ской классификации, а также такой проблеме, как тантризм в массовой культуре Запада и Индии, и тенденциям, в том числе отрицательным, которые с этим сопряжены. Очерк 5 «Проникновение индийского буддиз­ма в Тибет (VII-VIII века)» посвящен добуддийскому состоянию Тибета, первым проникновениям буддизма в Тибет, особенностям усвоения буд­дизма в Тибете, а также проблеме стратификации разных волн буддий­ских миссионеров, до Шантаракшиты и Падмасамбхавы включительно.

Вторая часть посвящена исключительно наследию тантрического буддизма и состоит из трех разделов. Первый посвящен источниковед­ческому исследованию раннего тантрического памятника «Гухья- самаджа-тантра», второй - ее переводу, третий - исследованию и перево­ду «Хеваджа-тантры».

Специализация рецензента в буддологии - ранний буддизм, и вторая часть (как и очерки первой части, посвященные махаяне и тантрическо­му буддизму) находится за пределами его компетенции. Однако все темы Очерка 1, посвященного раннему буддизму, содержательно близки рецензенту, современны методологически и актуальны для буддологии. Сам очерк является достаточно обширным, занимает едва не половину первой части, и уже поэтому заслуживает, как мне представляется, отдельного рассмотрения. Из-за объема и разнообразия содержания я намерен сосредоточиться на методологических аспектах этой работы.

Очерк 1 по ходу своего изложения естественным образом делится на несколько больших тем. Первая напрямую касается проблем генезиса буд­дизма как школы, то есть не только как учения, но и как социального организма. А маленький социальный организм, естественно, не существу­ет вне своего места в большом социальном организме (то есть в обществе как таковом). К чести автора, он не «заметает проблемы под ковер», а проблем на настоящий момент более чем достаточно. До недавнего вре­мени было принято считать, что возникнуть такие развитые учения, как буддизм, могут лишь на той стадии общественного развития, когда основ­ной формой человеческого общежития становится государство. Однако крошечные племенные «царства» того времени в массе своей мало похо­дят на государства. Еще меньше на них походят племенные образования с общинным способом правления (еще недавно их принято было назы­вать «республиками»). А ведь именно в таком племени, в окружении подобных племен родился Будда; среди них он ушел в паринирвану, имен­но эти племена разделили между собой его останки и все, что осталось от погребального костра, а затем и положили начало такому явлению, как буддизм в миру. Так или иначе, хотя «отшельничество» как явление во многом определило облик классической Индии, как мы ее знаем, социаль­но-экономический фактор не сыграл в его возникновении определяющей роли. Значит, методы социальной истории будут играть при решении этой проблемы ограниченную роль. Хотя автор и не настаивает на этом выводе, в предложенном им обзоре этот вывод напрашивается сам собой. Что же автор предлагает в плане методологии?

Для оснований истории сознания автор предлагает обратиться к наследию Л. С. Выготского и А. Р. Лурия и их исследованию высших психических функций, а также успешному приложению этого метода О. М. Фрейденберг при изучении античной, архаичной и народной сред­невековой культуры. Ранее ее успешно применял для исследования индийской (увы, не буддийской) культуры В. Н. Романов. Полагаю, вся­кий раз, когда перед нами будет вставать проблема истории сознания, эта методология будет исключительно продуктивна.

Следующая тема касается образотворчества Будды, буддийской «житийной» литературы и сопряженных с этими феноменами проблем. И тут автор обращает внимание на следующее явление. Один из разде­лов посвящен Эриху Фраувальнеру и его «биографии» Будды. После кри­тики (вполне заслуженной) его теории автор переходит к Этьену Ламоту, и что же он обнаруживает? Несмотря на более современные научные данные ничего не изменилось в основе: оба «жизнеописателя» Будды не понимают простой разницы между современной биографией и «житий­ной» литературой, которая писалась не для изложения последователь­ности «фактов». Однако должен заметить, что ситуация еще прискорб­нее. Англичане (а за ними и американцы), основоположники индологии и буддологии как европейской науки, не понимают в массе своей этой разницы в принципе. Не понимают сейчас, как не понимали 200 лет назад. Протестантизм упразднил святых, а с ними - и «житийную» лите­ратуру; а с этим - и понимание разницы между профанной и «священ­ной» историей (уже Ньютон ее не понимал, воспринимал Ветхий Завет буквально и пытался это доказать научно!). Но это полдела. Аналогично, хотя и по противоположным причинам, дела обстоят в современной индийской науке. Из-за отсутствия опыта собственного исторического летописания многие индийские ученые также не понимают этих отли­чий. Вкупе с господствующим «англоцентризмом» в индологии это обра­зует опасную в будущем смесь.

Остается отметить обзор датировок жизни, деятельности и нирваны Будды, вкратце сделанный автором. Автор принимает датировку Х. Бехерта, по которой проповедническая деятельность и нирвана Будды пришлась на IV в. до н.э., что сообразуется с современными тенденциями в буддологии.

Конечно, работа не лишена и недостатков. Главный недостаток пер­вого очерка - его «переогромленость», большой объем, из которого с трудом вычленяется генеральная задача. Другие очерки короче, с четко обозначенной задачей.

Кроме всего прочего, эта книга была бы полезна буддологам начина­ющим, студентам и аспирантам. Ведь в ней рассматриваются современ­ные концепции, в то время как студенты часто учатся по давно устарев­шим пособиям.